Наталья Малина: Орган Большого зала Московской консерватории — другая цена звуку

Полнометражный фильм «Симфония органа» вышел на одном из российских сетевых киноресурсов. Главный «герой» картины — исторический орган Большого зала Московской консерватории. Зрителям показывается уникальная хроника реставрации инструмента, которая проходила в 2014–2016 годах.

Соавтором сценария и научным консультантом картины стала главный хранитель органа Большого зала консерватории Наталья Малина. О «романе» с инструментом, продолжающемся более полувека, она рассказала ФАН.

«Эту массу надо держать в руках»

— Наталья Владимировна, когда вы впервые услышали орган Большого зала Московской консерватории?

— Где-то в 1963 году, когда ассистировала в концерте моей учительнице по Вечерней музыкальной школе имени С. С. Прокофьева Галине Семеновой. Но основное впечатление от органа осталось не тогда, а в другой раз — когда в Малом зале Московской консерватории мне показывал орган Сергей Леонидович Дижур, один из наших лучших органистов.

В те годы я училась в Мерзляковском училище. Знакомая студентка Московской консерватории договорилась, что можно прийти в Малый зал в такой-то день и там будет заниматься такая-то студентка — она и покажет. Пришла. Но там занимался как раз Дижур. Робко, заикаясь от неловкости (мешаю же занятиям!) объяснила, что хотелось бы познакомиться с органом. Он пригласил меня к инструменту, показал и рассказал о его особенностях, а потом предложил сесть на лавку и попробовать самой поиграть.

Вот тут-то и сложилось основное впечатление, — это было что-то осязаемое! Не просто звук, но какая-то масса, весомая, крупная, которую надо было держать в руках, управлять ею, располагать ее в пространстве и времени. Особое качество звука, которое очень хорошо потом обозначил один из композиторов словами «здесь другая цена звуку».

Поблагодарив мэтра, я ушла в задумчивости. И уже спустя какое-то время, когда я увидела на заборе плакат, что Вечерняя музыкальная школа имени Прокофьева принимает по классу органа, решение возникло моментально — да, надо пойти и научиться играть на этом инструменте.

— Расскажите о самых ярких и драматичных событиях в истории органа Большого зала Московской консерватории.

— Мне кажется, что в фильме «Симфония органа» режиссер Сергей Уваров обрисовал историю инструмента. Его появление в Московской консерватории в начале XX века стало весьма значительным событием. Мало кто знает, что на финальной стадии установки органа присутствовал знаменитый писатель Лев Толстой, что он подробно осматривал инструмент, лазил по внутреннему его строению, переговаривался на французском языке с мастерами, слушал регистры…

На сегодняшний день это не только последний орган, сконструированный Аристидом Кавайе-Колем, в котором отражен творческий результат, его идеал видения органа, результат его творческих исканий, ознаменованный созданием «звукового благолепия», но и последний из ныне сохранившихся его инструментов в концертном зале. Может быть, и поэтому он пользуется во всем мире такой известностью и славой. Сюда стремятся приехать многие органисты — и сыграть концерт, и просто познакомиться с замечательным инструментом.

Сам Большой зал пережил колоссальную историю. В 1905 году в органе было складировано оружие, был здесь и госпиталь, стояли печки-буржуйки, был и кинотеатр, проходили и шахматные турниры, выступали с концертами многие замечательные органисты.

Одно из драматических событий в истории органа случилось в первые годы после Великой Отечественной войны. Инженер, ведавший тогда хозяйством консерватории, решил поменять систему отопления и вентиляции зала. Она базировалась на простом физическом законе — теплый воздух легче холодного. Но у этого инженера, очевидно, сложилось представление, что так было при царизме, а при коммунизме должно быть все наоборот. Возможностей узнать суть проблемы и хорошенько поучиться из-за многих сложностей, включая военные годы, у него, видимо, не было. И вот ничтоже сумняшеся он разместил над органом на колосниках огромный бак с горячей водой и решил запустить отопление задом наперед — сверху вниз.

Вне зависимости от путей общественного развития законы физики сохраняют свои свойства. Бак такого издевательства не выдержал, лопнул, и в орган обрушились потоки горячей воды. Уже по рассказам мастеров знаю, что помимо той воды, которую впитала сухая древесина, они вычерпали из органа 60 ведер горячей воды.

Одна из важнейших частей органа — его воздухораспределительная система, обеспечивающая подачу требуемого воздуха к каждой трубе. Но из-за горе-специалиста образовалось огромное количество трещин. В результате вы нажимаете нужную клавишу, но из-за трещин воздух попадает и в соседние камерки, и и вы слышите, кроме играемого звука, и соседние тоны.

К сожалению, долгие годы мы жили с этим дефектом. И только после последней реставрации австрийской фирмой «Ригер» совместно с французским интонировщиком-специалистом по реставрации органов Кавайе-Коля эта проблема была решена. Никогда нельзя быть уверенным в стопроцентной герметичности воздушной системы органа, но пока, кажется, в этом плане больших проблем не возникает.

Очень значительной вехой в истории органа были концерты Александра Гедике — нашего патриарха московской органной школы, замечательного органиста и композитора — в годы Великой Отечественной войны. Он не уезжал в эвакуацию и оставался в Москве — не мог бросить орган. В те годы студенты и педагоги, сотрудники консерватории по очереди дежурили на крыше, защищая здание от фугасок. Мне даже довелось (еще до реставрации зала) видеть в подкрышном пространстве две ванны — в них-то и гасили фугаски.

Как известно, от одной из бомб были выбиты все окна в самом зале и погиб тогда очень любимый всеми витраж Святая Цецилия, который так тщательно и заботливо, с сохранением мельчайших деталей был восстановлен во время реставрации зала.

«Органный мастер начинает с владения рубанком»

— Где обучают такой профессии, как органный мастер?

— Обычно человек, избирающий эту профессию, начинает с работы на одной из органных фирм в качестве подмастерья. Трудность этой профессии заключается в разнообразии ее сфер. Органный мастер должен, конечно, обладать определенными способностями и знаниями из различных областей.

Нужно хорошо знать историю искусства в целом, музыкального искусства и инструментостроения, особенно органного. Нужно обладать хорошим слухом, хорошей головой, способной к ясному логическому мышлению, хорошими руками. В органном деле соприкасаются и математика, и физика, и химия, и механика, и аэродинамика, а также различные ремесла — деревообработка, работа с металлом...

Подмастерье начинает обычно с владения рубанком. И постепенно проходит все основные стадии обучения, непосредственно участвуя в создании органа. Наверное, реставрация представляет собой более высокую степень мастерства, но и это постижимо.

Есть в Германии, в городе Людвигсбург, школа Оскара Валькера, в которой есть отделение по обучению органных мастеров. Недавно, лет 5 назад, в Румынии создали аналогичную школу — у нас в реставрации участвовали несколько ее выпускников. Мне самой очень повезло: моим руководителем был создатель нашего органа в Малом зале Ганс-Иоахим Шуке, когда удалось попасть на стажировку на его фирму в Потсдаме.

Всю неделю была работа: сначала в деревянном цехе, потом на механике, потом на выплавке металла и пайке труб, потом в интонировочном цехе. Затем — инспекционные поездки по стране и предрождественские профилактики инструментов.

Кроме того, сам Ганс-Иоахим разрешил мне задавать вопросы — в свободное время. Оно у нас начиналось обычно в пятницу вечером, когда он меня приглашал к себе домой — а жил он прямо в фирме над своим кабинетом и конструкторским бюро. На стол ставилась бутылка вина «Натали», и начинались вопросы-ответы, которые прерывались к утру понедельника, незадолго до начала работы.

Ни одна мелочь, ни одна неправильность в моих рассуждениях не проходила мимо его внимания — тут же «отлавливалась» неточность в логике и исправлялась подробным углублением в цепь рассмотрения данной проблемы. Таким же способом стараюсь заниматься и со своими учениками.

— Вы по-прежнему обследуете органное «хозяйство» без страховочного пояса, как это показано в фильме?

— Вы правы: прежде чем что-либо делать, исправлять в органе, надо сначала хорошо обследовать, поставить точный диагноз. Для этого нужно очень внимательно рассмотреть, что именно приключилось, и быстренько выработать соответствующую методику исправления дефекта.

Как уже из фильма становится ясно, страховочный пояс, даже если его надеть, не за что зацепить — ведь надо постоянно передвигаться, а привязка к чему-либо будет только затруднять процесс. Кстати, органному мастеру неплохо иметь хороший вестибулярный аппарат и некоторые гимнастические навыки.

«Во время концерта остаюсь во чреве органа»

— Каково расстояние от земли до самой высокой точки инструмента?

— Расстояние от земли, то есть от уровня улицы, составляет около 22 метров, а от уровня сцены — около 10 с половиной метров.

— Как вы поддерживаете физическую форму и сохраняете небольшой вес?

— В поддержании веса и физической формы у меня нет особых заслуг — такова моя природная структура.

— После капитального ремонта нужно по-прежнему находиться внутри органа во время концерта? В первый раз, наверное, страшно оставаться в чреве пульсирующего и дышащего инструмента?

— Нет, необязательно. Но так удобнее — для скорости реакции. В фильме «Симфония органа» подробно рассказывается о сложной конструкции инструмента. Конечно, каждый мастер, обслуживающий свой инструмент, должен знать его досконально.

Иногда даже на слух можно определить, где что не так: дерево стучит по дереву или кожа скрипит на сгибе? Звуки разные, и мастер, хорошо зная устройство, сможет быстро определить, куда нужно направить стопы. Не только у органных мастеров возникает такая ситуация — почти любой исполнитель, артист хочет от мастера или настройщика, чтобы все было сделано в мгновение ока... Это наиболее сложновыполнимое пожелание, но даже это не страшно, а скорее забавно.

— Зрители, приходящие на концерты органной музыки, не догадываются о том, что инструмент звучит стройно благодаря вам. Не переживаете, что кропотливая работа не становится достоянием общественности?

— Орган звучит стройно потому, что он так задуман, сконструирован мастером-создателем. Несмотря на все сложности своего бытия, он сохранился — это тоже важный момент. Над его звучанием во время реставрации работал мастер-интонировщик Дени Лакорр. Незадолго до работы у нас он прекрасно реставрировал орган в церкви Сен-Этьен в Кане. Он отлично знает стилистику Кавайе-Коля и разумно и тщательно обращается со звучащей материей органа — с его трубами.

Мы, органные мастера-эксплуатационщики, — только поддерживаем то состояние труб, которое уже имеется. И наконец, мастера работают в паре. У меня очень хороший товарищ в работе, замечательный мастер — Андрей Константинович Шаталов. Именно он и находится при настройке в пульте органа, откуда может благодаря своему невероятно тонкому слуху точнейшим образом контролировать мою работу.

— Можно ли назвать судьбу органа Кавайе-Коля счастливой?

— Наверное, да. Во всяком случае, она очень богатая.

Досье

Наталья Владимировна Малина родилась в Казани. В 1970 году окончила Московскую консерваторию по классу органа (класс Л. И. Ройзмана). Стажировалась в органной фирме А. Schuke (Потсдам, ГДР, 1974), а также в Пражской музыкальной академии на курсах исполнительского мастерства, проводимых фирмами Steinway, Blüthner, Schimmel, Seiler, Bechstein, Yamaha (1986, 2004, 2005, 2006, 2007).

Участвовала в съемках кинофильмов «Органное многоголосие» (творческое объединение «Экран», режиссер И. Г. Шароев, 1971), «Серебряные трубы» (Центрнаучфильм, режиссер М. Е. Таврог, 1974), «Симфония органа» (2019).

С 1993 года — преподаватель кафедры органа и клавесина Московской консерватории.